Форумы «Творчество»

Байки из меранийского склепа
История первая
Доктор Людвиг Ван Хорн был мерзким старикашкой. Хоть большинство ученых и признавали его гениальность, но склочный характер и постоянное оскорбление оппонентов доведут до белого каления кого угодно. Сколько университетов и научных центров вышибли его из штата своих сотрудников, доктор Ван Хорн не помнил уже сам. В последнее время за ним стойко закрепилась репутация сумасшедшего, причем из буйных, поэтому приглашать его на работу перестали. Кроме того, его исследования требовали живого материала. Крысы и даже шимпанзе давно не устраивали доктора, а проводить опыты над людьми в Европе было непринято. Мешали какие-то конвенции о правах человека. Доктор считал, что наука требует жертв, поэтому приехал в Меранию. В правых научных кругах ходили слухи, что диктатор всякими глупостями вроде демократии не заморачивается и правит твердой рукой, поэтому в тюрьмах всегда достаточно приговоренных, которых можно использовать в опытах.
На прием к диктатору доктор попал быстро. Во-первых, его знали, во-вторых, за пятнадцать минут ожидания в приемной диктатора он успел дважды поскандалить. Кем, кем, а дураком доктор не был, поэтому увидев за столом властного, сильного, но уже стареющего диктатора спросил:
-Сеньер, хочет жить долго? Сто пятьдесят, двести лет? Это возможно. Уже сейчас я могу немного увеличить продолжительность Вашей жизни, усилить организм, избавить от болезней, дать армии новые боевые стимуляторы, которые надолго увеличивают силу и ловкость бойцов, ускоряют их регенерацию. Но если мне позволят завершить опыты, то у вас будет армия непобедимых солдат и очень долгая жизнь.
-Что вам нужно для этого, доктор? – Жить хотят все, даже диктаторы. Властелин Мерании с трудом подавил блеск в глазах. Докторишка ему не понравился, но то, что он предлагал, предел мечтаний. Что стоит власть, если ей нельзя наслаждаться долго? Отдать детям? Нет уж, лучше сам. Сам, все сам.
Они договорились быстро, и в горах появился новый секретный объект. Но шила в мешке не утаишь. Скоро по Мерании поползли мрачные слухи о сотнях приговоренных, которые были куда-то увезены и пропали. Повстанцы искали объект долго. Помог, как всегда, случай и накладные. Ведь любому объекту нужно продовольствие, топливо, обмундирование, финансирование. Отследив пункт назначения, а затем и караван автомобилей коалиция узнала место. На разведку была направлена группа Энрике Гомеса по прозвищу Наваха.
Свое прозвище Энрике получил за слабость к холодному оружию. Точнее, навахой он любил резать глотки бастардо, сочувствующим режиму. Но у кого нет маленьких слабостей. Бойцом и следопытом Энрике был отменным, а его группа - самой безжалостной во всей коалиции. За годы противостояния война стала их жизнью, тем естественным состоянием, когда по-другому они уже не могли. Стоит ли говорить, что группа быстро разработала план, сняла часовых и скрытно проникла на объект.
Энрике, плавно и пригнувшись, двигался по коридору, сжимая в руке любимую наваху. Спереди пост часовых перед железной решеткой, закрывающей путь к подземному этажу здания. Именно там, по данным повстанцев, была расположена лаборатория доктора Ван Хорна. Короткий взмах, и нож по рукоятку вошел в горло первого часового. Рывок, хруст сворачиваемой шеи, и второй обмяк мешком в руках Энрике. Часовой с ножом в горле, еще булькал, захлебываясь своей кровью, когда Гомес привычным движением вытащил нож и отстранился, чтобы не забрызгаться кровью. Обтер хищное лезвие об мундир умирающего часового и быстро обыскал в поисках ключей от решетки. Ключи нашлись у часового со сломанной шеей.
Энрике бесшумно открыл решетку. Вдруг что-то схватило его за ногу. Гомес резко обернулся и увидел, что за ногу его держит часовой со свернутой шеей. Голова часового была вывернута под неестественным углом. Не мог он быть живым, никак не мог. Второй часовой в окровавленной форме открыл глаза и двинулся к Навахе. Сильный удар. Перед тем, как потерять сознание Энрике увидел тонкую струйку крови, которая текла из разрезанного горла часового.
Гомес очнулся на прозекторском столе, голым и прикованным массивными держателями. Его тело опутывали непонятные датчики. Рядом с ним суетился старичок, который что-то бормотал себе под нос и вкалывал в плечи и шею Энкике какую-то химию.
-Потерпите, батенька, потерпите. Вы - отличный экземпляр. Должны выдержать всю серию опытов. Надо проверить время реакции ваших нервных окончаний, а также предельную нагрузку, которую выдержит ваше сердце. Будет очень больно. Но наука требует жертв. Вы, конечно, умрете, но ваша смерть ляжет на алтарь науки. Я ввел вам специальные препараты, которые увеличат вашу силу, скорость реакции, а также усилят ваши болевые ощущения. Так, а теперь разряд.
В тело Гомеса ударила молния. Энрике стало страшно по-настоящему. Это не палач ненавистного режима, его не обмануть, не купить, не разжалобить. Он смотрел на Энрике, как на крысу. Подопытную крысу. И ничто на этом свете не могло отменить эксперимент. Страх, ненависть и жажда жизни смешались в душе Энрике, горячая кровь гордых испанских предков закипела, подстегивая коктейль лекарств. Еще разряд и чудовищная боль. Наваха обмочился.
-Прекрасно, прекрасно, - бормотал старик, поглядывая на датчики. Еще и соляной раствор на теле. Замечательно! Проводимость увеличилась. Еще разряд! Держитесь, голубчик, держитесь. Это надо для науки.
В каком-то красном бреду Гомес вырвал держатель из крепления и изо всех сил ударил освободившейся рукой старика. Голова доктора Ван Хорна, лопнула, словно тыква, разбрызгивая по полу гениальный красновато-серый мозг ученого. Энрике тщетно пытался дотянуться до второго зажима, держащего руку, когда с пола поднялся доктор и вцепился зубами в живот Навахи, вырывая кусок мяса. Бедное человеческое сердце не выдержало очередного всплеска адреналина. Энрике умер от разрыва сердца, а доктор продолжал рвать сырое мясо зубами, пытаясь добраться до печени.
Людвиг Ван Хорн придумал препарат, ускорявший регенерацию клеток, но так и не успел научиться оживлять мозг. А в поврежденном мозгу остаются только самые первобытные инстинкты. Организм всегда требует еду.